Игрок АФК «Кайрат» и национальной сборной Казахстана дает развернутое интервью Prosportkz.kz, где рассказывает про бурное детство в Караганде, эпохальное ЕВРО-2016 и недавнее противостояние с Польшей.

– Михаил, как оцениваешь сезон для «Кайрата» и сборной?

– Начнем с «Кайрата». Всем известно, что у нашего клуба всегда самые высокие цели, в этом году мы свою задачу не выполнили, потому что не попали в «Финал четырех» Кубка УЕФА. Соответственно были сделаны выводы, команду покинули сразу 3-4 именитых игрока, руководство было недовольно и у нас оставался один шанс, чтобы подсластить этот сезон – выиграть «Кубок Еременко». Слава богу, что нам это удалось, немного сгладили свою вину. Но в команде все понимают, что «Кубок Еременко» и Кубок УЕФА это совсем разные турниры, поэтому сезон «Кайрата» я бы оценил на три с плюсом по пятибалльной шкале.

А для сборной, наверное, это лучшее что могло произойти на данном этапе, и я думаю, что это уже большая история.

– То есть сборной ставишь полновесную «пятерку»?

– Скорее даже «шестерку».

– Ты из Караганды, твой отец бывший футболист, но как игрок ты состоялся в футзале. Как так получилось?

– Раньше играли всем двором, и я тоже так начинал, то есть три дома, человек 20-30, я был чуть ли не самым младшим, и вот в один день мы все пошли записываться на футбол. Тогда было очень много людей, на одного тренера приходилось 60-70 ребят и поэтому проходили отборы, но я, наверное, единственный, кто в итоге остался из своего двора. Итак, с 9 до 11 лет я тренировался у Владимира Ивановича Сушкова, отец мне сказал идти именно к этому тренеру. А потом в Караганде образовалось футбольное ветеранское движение в спорткомплексе «Тулпар» и зачинателем этого был Амиржан Муканов, мой отец играл вместе с ним и потом его позвали туда, а папа, конечно, прихватил и меня. Амиржан Абзалович сказал, что набирается группа как раз моего года, я согласился, моим первым тренером стал Евгений Михайлович Ставило. Но был период, когда я хотел бросить футзал, я не хотел играть. Все потому, что у нас не было ни одного соревнования на протяжении долгого периода, а все мои сверстники в это же время объездили весь Казахстан занимаясь большим футболом. И однажды я сказал: «Все, я завязываю», но потом тренер пришел ко мне в школу, поговорил со мной, с отцом, и они заставили меня вернуться, и с тех пор я уже не представляю жизнь без футзала.

– А что именно сказал тебе тренер?

– Ничего грандиозного, просто отметил, что он видит во мне задатки, что во мне чувствуются гены отца и что у меня обязательно будет возможность стать футболистом. И соревнования позже действительно стали проводиться, это был отличный период, потому что порой с нами, по сути детьми, на одной площадке выступали три игрока основы «Тулпара».

– Из того поколения кто кроме тебя вышел?

– Чингиз Есенаманов, Павел Таку, чуть позже Даурен Нургожин, Саша Грибонос, Саша Довгань. При этом все остальные также остались в футзале, никто не бросил, просто кто-то играет в первенстве Карагандинской области.

– То есть это такое золотое поколение «Тулпара»?

– Да, Муканов так и говорил, но я вижу, что и сейчас в Караганде есть ребята, которые уже готовы играть на уровне чемпионата Казахстана, просто не хватает игровой практики, если она появиться в ближайший год, то я думаю, они окрепнут, и надеюсь, что они будут даже лучше нас.

– Но минувший сезон у «Тулпара» выдался очень сложным, каким ты видишь будущее клуба?

– Мне сложно говорить, я все-таки не внутри команды, я могу судить только по разговорам ребят, и положение там сейчас отвратительное. Все знают, что Карагандинская область во главе с акиматом отвернулись не только от «Тулпара», но и от многих других спортивных проектов, но это их выбор, видимо есть более важные проекты. Просто раньше, когда начинался сезон в сентябре, в Караганде не было особого выбора, хоккейный «Казахмыс», ну и «Тулпар», потом хоккея не стало, и остался только футзал. И поэтому всегда на наших матчах у нас были болельщики, а на играх с «Кайратом» мои друзья приезжали за час до матча, чтобы просто встать на трибуне, про сидячие места я вообще не говорю. А сейчас мы приезжаем в Караганду и трибуны заполняются на 20%, не больше.

– Самый жесткий нагоняй, какой устраивал тебе отец…

– Это было зимой, в мое время была такая забава – цепляться за бампера машин, и один раз так получилось, что мы оторвали этот самый бампер, нас было пятеро, мы сразу же разбежались. Но моего друга поймали, и владелец той машины сказал ему, что надо идти к его родителям, чтобы они заплатили за бампер. Но удивительно другое, мой друг повел его к моему отцу. А я в то время, убегая, наткнулся на футбольное поле, там играли ребята и я к ним присоединился. Напомню, была зима, из-за чего домой я пришел весь в снегу, мокрый, отец спросил, где я бродил, я ответил, что на футболе, а он мне рассказал, что приходил один дядька, которому мы оторвали бампер. И в тот момент я получил за вранье, хотя позже отец мне сказал, он практически поверил, что я молодец, поскольку попытался выкрутиться. Не буду врать, я еще цеплялся за машины, но с тем другом больше не общался.

– Это твое главное воспоминание из карагандинского детства?

– Случалось разное, что мы только не делали, но это было отличное время, по сравнению с нынешним, сегодняшних детей можно назвать домашними, у них в голове только компьютеры, планшеты, айфоны, они никуда не выходят. А у нас не было ничего, только городской телефон, и мы знали наизусть номера всех одноклассников!

– У тебя же есть ребенок?

– Да, сын, сейчас ему девять месяцев, нас уже все ждут в Караганде, бабушка, прабабушка, мои друзья, потому что мы его не показывали никому до сорока дней, а потом уехали в Алматы, поэтому все хотят его увидеть, и если честно, ждут уже больше не меня, а именно сына.

– Ты хочешь воспитать его в карагандинских традициях или больше современных?

– Я хочу совместить все это, современные родители очень легко доверяют детям телефон, планшет, я хочу отгородить сына от этого, хочу, чтобы он игрался, бегал, конечно, может и мультики смотрел, но не так, чтобы тупо сидел весь день, играя в «angry birds».

– А правда, что ты хочешь сделать татуировку в честь сына?

– Да, я вынашиваю эту идею, смотрю варианты, спрашиваю, но хочу сделать не только в честь ребенка, но и супруги.

– Можешь вспомнить самую безумную татуировку, которую видел, все-таки ты уже долгое время играешь с бразильцами, может они чем-то отличились?

– Был у нас такой физиотерапевт Фелипе, он сейчас в большом «Кайрате» работает. Так вот он сделал себе татуировку в виде флага Республики Казахстан, причем сделал ее у себя на родине – в Бразилии. То есть у нас он уже свой человек, ему нравится страна, он хорошо говорит по-русски.

 

«У Польши не было ни одного шанса пройти нас!»

 

– Какая была первая реакция у бразильцев, когда они приезжали в Караганду?

– В первую очередь их впечатлял холод. Очень хорошо помню, когда приехал Игита, он тогда почувствовал на себе, что такое буран, хоть и жил в двух минутах от базы и мог ходить туда просто в спортивном костюме, но при подобном морозе он сразу же узнал, что такое подштанники, перчатки, шапка. Еще у бразильцев в то время были проблемы с питанием, им не хватало своих продуктов, типа фасоли, и они всякий раз везли в Караганду свои, бразильские продукты.

– Игита говорит, что сейчас он больше казах, ты готов подтвердить?

– Ну смотри, мы с тобой сейчас разговариваем, и если бы рядом сидел Игита, он бы понял все, что мы сказали, он даже читать старается сейчас только на русском, книги, газеты, а раньше не знал ни одного слова, только с переводчиком. Я считаю его полноценным гражданином нашей страны, он сам лично хотел играть за нашу сборную, его никто не просил, не умолял, а это о многом говорит. Хотя я думаю, сейчас сборная Бразилии от него бы не отказалась, несколько лет назад – да, он им был не нужен, но сейчас я думаю, они сильно жалеют.

– После ответного матча с Польшей ты надел футболку Чингиза Есенаманова, это была импровизация или заранее придумал?

– Перед игрой нас закрыли на базе, но с Чиной я был на связи, знал, что его прооперировали, что он сейчас в Чехии на физиолечении, он пожелал нам удачи, но при этом я чувствовал, что он немного подавлен, что это не совсем он. Поэтому я решил его поддержать, показать, что он с нами, изначально была идея положить его майку на скамейку, но тогда игру пропускал еще и Даурен Нургожин, но он был на трибуне и я подумал, что так было бы не очень правильно. И я решил, что после игры надену футболку Есенаманова, на матче как раз была его супруга Динара, и я понял, что эта информация до него, так или иначе дойдет. Так и получилось, после игры он мне прислал сообщение, говорил, что это очень круто, поблагодарил и сказал, что даже чуть не расплакался, но я ему не верю (улыбается).

– Но у Чингиза тяжелая травма и, говорят, он не сможет играть до сентября-октября?

– Я скажу со своей стороны, все зависит от нашего организма, если он крепкий, если у тебя есть силы и желание, то ты восстановишься. А эти прогнозы – это самое неблагодарное, когда он получил травму в Сербии, все начали давать свои прогнозы, и мне, честно говоря, это не нравится. Есть игрок, врач, физиотерапевт и сейчас он работает как раз с Фелипе, о котором мы говорили, для меня он лучший физиотерапевт, он может поставить на ноги за считанные дни. Перед матчем с Боснией в прошлом году я подвернул голеностоп. У меня была опухоль, из-за чего не мог залезть в кроссовки, мне говорили, что я пропущу полтора месяца минимум, Фелипе убрал опухоль за четыре дня, а спустя две недели я уже начал тренироваться.

– Дуглас говорил, что после успешного ЕВРО-2016 сборная немного оторвалась от земли и это отразилось на первом матче с Польшей.

– Не согласен. В первой игре с Польшей сыграл фактор мяча, это звучит немного нелепо, но это так. Понимаешь, когда мы каждый день тренируемся футзальным мячом, а потом приезжаем и нам дают мяч, который скорее для большого футбола, и абсолютно нет времени к нему привыкнуть, тогда это в корне меняет ситуацию. Но кто видел матч в Польше знают, что у нас было два-три момента в первом тайме и мы могли решить уже все тогда. И в ответной встрече, с нормальным мячом, мы показали, кто действительно сильнее. Один мой товарищ после игры меня даже не поздравлял, он говорил, что так и должно было случиться, Польша – это команда с большого футбола, они зачастую забрасывали мяч верхом, в футзал так не играют. Я даже рад, что первая игра сложилась так непросто для нас, потому что перед ответным матчем команда была невероятно злая, и уже на старте поляки оказались сломлены перед нашим настроем. У Польши не было ни одного шанса пройти нас! Тем более при такой поддержке, это вообще отдельная песня. Это была лучшая атмосфера на футзале, какую я видел, что-то подобное я встречал только на «Финале четырех» в Лиссабоне, когда свою команду поддерживали фанаты «Спортинга».

– Давай вернемся к теме Есенаманова, но с более позитивной стороны, он часто празднует голы танцами, среди наших он лучше всех танцует?

– Из местных – да, лучший. Наверное, никто не хочет составлять ему конкуренцию.

– Где ты хранишь свою бронзовую медаль?

– Она висит на двери в одной из комнат моего дома. Но скоро поеду в Караганду, там у меня есть специальный небольшой контейнер для медалей и индивидуальных наград. В дальнейшем, надеюсь, поставлю небольшой сервант для медалей. Вообще с медалями у меня отдельные истории, так, в последний сезон в «Тулпаре» я отдал свою серебряную медаль едва ли не самому преданному болельщику клуба Эльдару, хотя он не хотел брать, но я должен был его отблагодарить, ведь он посещал все игры команды, из года в год. Также я подарил медаль за победу в Кубке Казахстана своему старшему брату, теперь с ней бегает его маленький сын.

– Самый неожиданный звонок, который застал тебя после завоевания бронзы?

– От школьных друзей, мы сейчас редко общаемся, они все в Караганде, так вот звонил один друг, сказал, что смотрел, болел за меня и сборную. Был еще случай после победы в Кубке УЕФА, и меня поддерживали друзья, потому что в том финале был такой эпизод: Какау сказал, что я выйду, но потом поменял решение и выпустили Игора, спустя тридцать секунд Игор забил победный гол. Я радовался, но в то же время был разочарован, казахстанец мог сыграть в финале и даже забить. Не знаю точно, случилось бы это или нет, но…

 

«Из России было предложение, но они поставили условие – принять российское гражданство, я, конечно, сразу отказался»

 

– Что ты ожидаешь от чемпионата мира в Колумбии?

– Не хочу про это говорить. Когда мы ехали на ЕВРО, в нас никто не верил, может, кроме наших родных! Все подумали, что игра с Хорватией, а потом Италией будет последней для нас, но мы остались, и потом еще раз остались (улыбается).

Тот ЕВРО это, конечно, большое впечатление, хочется, чтобы это когда-нибудь повторилось, но не знаю, произойдет ли это. Мы туда ехали, нас мало кто знал, только слышал, что нашу игру разбирали россияне, потому что мы разговаривали с некоторыми игроками, они пять дней подряд смотрели наши игры, вице-чемпионы Европы! Это говорит о том, что Россия нас опасалась, а вот Италия вообще не готовилась, они, может, знали только Игиту и Лео и все, но сейчас они запомнили нас.

– Какау заплакал на пресс-конференции после игры с Польшей, еще помнишь подобные эмоции с его стороны?

– Перед игрой с Польшей в Алматы на установке нам показали видео с нашими близкими. Какау и многие игроки плакали, я в том числе, потому что когда твоя жена с сыном, друзья из Караганды, мама, к тебе обращаются, поддерживают тебя и всю команду – это неописуемо, внутри был адреналин, мандраж.

– В августе прошлого года ты ездил с «Кайратом» в Бразилию на Межконтинентальный Кубок. Твои впечатления от страны?

– Двоякое впечатление, есть очень богатые люди, а есть очень бедные, практически без среднего класса. Мусор на улицах, беспризорные, но при этом много туристов. Нас в частности предупреждали, что надо быть аккуратнее, что могут отобрать в любой момент ценные вещи, но с нами были бразильцы, поэтому проблем не возникло

– Что ты привез из Бразилии кроме магнитиков и серебряной медали?

– Кучу впечатлений, фотографий. Побывали на стадионе «Маракана», было непередаваемое ощущение, но сам футбол там был никакой, чем-то с нашим схож, а вот болельщики «Фламенго» впечатлили.

– В феврале прошлого года «Кайрат» долгое время не мог улететь из Алматы на «Кубок Ерменко», что тогда случилось и помнишь ли ты похожие моменты?

– Было так, что мы сели в самолет, и он какое-то время не взлетал, механик несколько раз проходил по салону, потом самолет, наконец, пошел на взлет, но при этом начал подниматься «нос» и все, потом сразу же развернулись. Но с нами было руководство и это успокаивало, никто особо не нервничал.

Еще совсем недавно был случай, как раз перед первым матчем с Польшей. Мы летели «Алматы-Берлин», погода оставляла желать лучшего и нас очень сильно трясло минут 10-15, было жутко страшно, я сидел и молил Бога, чтобы все закончилось. Когда самолет садился, некоторым пассажирам стало плохо. Это впервые, когда мне было так страшно.

– А другие игроки как реагировали? У нас есть кто боится полетов?

– Да, есть такие игроки, не буду называть фамилии, но они по возможности просят, чтобы мы ехали на поезде, для них полет на самолете – это катастрофа.

– Есть ли у тебя лично какие-то планы на будущее?

- На данный момент я очень рад быть игроком «Кайрата», меня все устраивает, мне тут комфортно и я хотел бы играть здесь до конца карьеры, но не знаю, что скажет наш президент.

– У тебя были когда-нибудь предложения от зарубежных клубов?

– Из России было, тогда еще играл в составе «Тулпара», обращался спортивный директор «Сибиряка», позвали в свою команду, но у них было условие – принять российское гражданство, я, конечно, сразу отказался.

Еще после Межконтинентального Кубка мне говорил президент, что были предложения от команд из Египта и ОАЭ, но он ответил отказом.

 

Блиц

– Кто самый ленивый в «Кайрате», а кто самый работоспособный?

– Самый ленивый – Ронкальо, самый работоспособный – Дима Сулейменов.

– Самое забавное русское слово, которое говорил Какау?

– Не слово, у него есть выражение: «другая сторона», хотя иногда имеет в виду «другая страна», и порой не понимаешь, он говорит про страну или сторону.

– Самое частое португальское слово, которое ты слышишь в раздевалке?

– Оно имеет нехорошее значение.

– Лео Жарагава или Лео Игита?

– Для меня они одинаковы.

– Три эпитета, чтобы описать твой родной город?

– Первое – карагандинские улицы, второе – шахтерский труд, третье – Гена Головкин. Благодаря Головкину многие в мире вообще узнали, что такое Караганда и где она находится. Улицы это лично мое, наверное, потому что я знаю каждый уголок, знаю как пройти коротким путем. А шахтерский труд – это не обсуждается, я сам не спускался в шахту, но мой отец в 90-х там работал, хоть и недолго, это действительно самый тяжкий труд. И я очень рад, что сейчас наше государство стало платить шахтерам те деньги, которые они заслуживают.

– И наконец, бронза на ЕВРО или золото Кубка УЕФА?

– Бронза на ЕВРО однозначно.

 

Фото Никиты БАСОВА